(-:-)
хороший человек смутно дала ссылочку в чате на всякие разные исполнения, собранные, как я поняла, из дежурки.
вот это вот я читала и ржала. ржала и читала. такая прелесть!
Пишет Гость:
вот это вот я читала и ржала. ржала и читала. такая прелесть!
Пишет Гость:
21.11.2014 в 01:29
мидотака на ключ про член - талисман дня. То ли юмор, то ли стеб. Возможен ООС, примерно 1500 слов.
Госпожа Такао думала, что ее сын влюбился. И даже предполагала в кого. Она была знакома с Мидоримой Шинтаро — удивительно неприятным мальчиком, вежливым, конечно… Но каким ужасным взглядом он время от времени смотрел на Казунари! А тот великодушно делал вид, что не замечает. Госпожа Такао знала, какой чудесный характер у ее мальчика — веселый, легкий. Никто, никто решительно, кроме нее, не видел его иную, ранимую сторону.
Госпожа Такао обеспокоенным взглядом окинула сына, уткнувшегося в диванную подушку. Его плечи подрагивали. Она как раз готовила завтрак, когда чашка рядом с ее рукой соскользнула и упала на пол, телевизор длинно пискнул. Когда госпожа Такао выпрямилась, утреннее шоу продолжало идти, но головы Казунари не было видно. Оказалось, он лежал лицом в подушку и, кажется, плакал. Дурацкое шоу, которое он взял за привычку смотреть по утрам, сдержанно орало пронзительными голосами.
«Точно влюбился», — с удовлетворением подумала госпожа Такао. Ее достаточно долго волновали приятельские отношения сына с неприятным Мидоримой, пока однажды Казунари не упомянул мимоходом, что у того есть младшая сестра. В голове госпожи Такао все встало на свои места. Сердцу не прикажешь. Она осторожно выспросила у сына подробности. Отвечал он неохотно, из-за чего госпожа Такао лишь укрепилась в своих подозрениях. Да, младшая сестра, да, ненамного, да, на следующий год пойдет в ту же школу, да, милая. Казунари много говорил про Мидориму, красную повязку на голову носил сам, смотрел по утрам странное шоу — теперь госпожа Такао знала, почему. Она поклялась ждать, сколько потребуется, пока сын сам не придет к ней за советом. Она думала, что брат, конечно, неприятный, но сестра у него наверняка красавица — с яркими глазами, длинными ресницами, высокая и утонченная. Только такая и могла подойти Казунари.
Госпожа Такао на цыпочках отошла к холодильнику. Она была уверена, что ожидание ее подходит к концу.
— Бедняга, — посочувствовал Кимура.
Такао сидел, как-то неудобно скособочившись. Очки Мидоримы заливал дневной свет, глаз за ними не было видно. Но, судя по крепко сжатым губам, во взгляде у него могло быть лишь извечное: «Сдохни».
— Что тут у вас? — проворчал Оцубо, оторванный от бенто.
— Караул у нас, — ответил Мияджи.
— Сейчас этот наш… — Мияджи красноречиво опустил определение, — кажется, добьет нашего Такао.
Такао, плотно обхватив себя за ребра, медленно и тихо улегся головой на стол. Мидорима сел еще прямее.
— Пропало наше единственное средство сдерживания трех его шалостей в день, — кажется, Мияджи не смог бы утешить даже ананас. Кимура грустно посмотрел на припасенное яблоко.
— Так, — Оцубо привык быстро ориентироваться в ситуации, — вы отвлекаете Мидориму, я веду Такао в медпункт.
Тому явно было нехорошо и становилось все хуже.
— Боюсь даже предположить, чем его отвлекать, — недовольно пробормотал Мияджи.
— Угости его яблоком, — предложил Оцубо, — поговори о погоде.
Мияджи пошел к столу, с каждым шагом все ярче расцветая фальшивой улыбкой. Кимура старательно протирал яблоко носовым платком.
— Чудесная нынче погодка, — доверительно сообщил Мияджи. Мидорима неторопливо перевел на него взгляд. Стекла его очков сияли. Казалось, это не блики от солнечного света, но предсказание грядущего атомного взрыва. Оцубо быстренько сдернул Такао со стула, перекинул его руку через плечо и сбежал.
Такао, судя по всему, на самом деле было плохо. Он плелся, не попадая Оцубо в шаг, и вис на нем мертвым грузом.
— Такао, — всерьез обеспокоенный Оцубо легонько его встряхнул. Такао поднял небывало ясные, прозрачные глаза.
— Семпай, — спросил Такао, — у тебя большой?..
Он попытался дополнить, но только пару раз впустую схватил воздух ртом. Из уголка его глаза скатилась тяжелая, крупная слеза. Такао скупо плакал прямо перед своим капитаном.
— Я не могу это сказать, — пожаловался Такао. — Уже не могу.
— Кто большой? — Оцубо тряхнул его уже грубее.
— Словарный запас, — ехидно ответил Такао, ярко улыбнувшись, и перевел красноречивый взгляд Оцубо на ширинку.
«Расстегнулась что ли?» — подумал Оцубо, решительно выбитый из колеи, и тоже посмотрел вниз. Не расстегнулась. Тогда до него дошло.
— Гороскоп Оха Асы, — сказал Такао три заветных слова, в конце истерически хохотнув.
— Талисман что ли? — у Оцубо отлегло с сердца. Иногда ему начинало казаться, что «монстр» по отношению к Мидориме — не иносказание. Тот был сродни некоей аномалии: по ощущению, реальность рядом с ним порой шла волнами и начинала трещать по швам.
— Ага, — Такао широко ухмыльнулся. Попытался что-то добавить, но лишь глубоко вдохнул, задержал дыхание и шумно выдохнул. — Только вживую, а не в виде вещи. Они даже название запикали.
Из Такао рвалась безудержная улыбка.
— И что? — Оцубо ничего не понял. — Тут же и ходить далеко не надо, уже все есть.
— Агаа, — протянул Такао, выгнув брови, на лице его боролись смех и мука, — все есть. И назначенный на сегодня дружеский матч с Сейрин тоже.
Они стояли, застыв посреди коридора. Оцубо, подумав, отошел к стене, чтобы не мешать остальным ученикам. Такао продолжал на нем висеть. Оцубо не винил его. Ему и самому сделалось как-то нехорошо.
— Какое главное правило победы? — от улыбки Такао веяло легчайшим налетом безумия. — Талисман Шин-чана должен быть большой. Самый большой из всех возможных.
— Так, — сказал Оцубо. Ему стало казаться, что мозг вдруг перестал помещаться в черепной коробке. — Ну, вот я, например, гармонично сложен, но самый большой… Кстати, чтобы далеко не ходить, про этого Киеши из Сейрина ходят ужасные слухи…
Он помолчал. Оцубо привык к любой проблеме подходить рационально.
— Может, попросить его о дружеской услуге?
Такао всхлипнул и тихо заржал, вцепившись в его пиджак до побелевших костяшек.
— О какой услуге? — выдавил он между приступами хохота.
Оцубо попробовал представить себе… это все. Как он подходит к Киеши и… просит того… У Оцубо не получилось не то что сформулировать эту просьбу, но даже приблизиться к ее пониманию.
— Кхм, — завуч уже пять минут со все возрастающим беспокойством следил за двумя своими учениками. Оцубо Тайски (капитан баскетбольного клуба, надежный, хорошая успеваемость) стоял, прижав руку ко лбу так, словно его мучила ужасная головная боль. На нем, странно подергиваясь, вис Такао Казунари (баскетбольный клуб, неугомонный, удивительно хорошая успеваемость). Завуч начал волноваться.
— Господин, — отчеканил, выпрямляясь, Оцубо, — сегодня важный матч. Кохай перенервничал. Веду его в медпункт.
— Вот как, — завуч сочувственно кивнул. Распереживался, значит. У ребятишек это бывает.
— Пусть хорошенько отдохнет.
Такао, повиснув на руке Оцубо, талантливо изображал дохлого енота.
В медпункте было очень тихо.
Оцубо сидел, глядя на спящего Такао, и медленно, обстоятельно думал. Такао из-за отсутствия улыбки казался почти незнакомцем. У Такао была сотня разных усмешек, у Мидоримы — взгляды «умри на месте». Мидорима никогда не смотрел на Такао так, как смотрел на Оцубо, уводящего того в медпункт. Оцубо передернуло от одного лишь воспоминания.
— И кто сегодня на первом месте по гороскопу? — спросил он у Такао, когда тот улегся и натянул простыню.
— Скорпионы.
— Выходит, удачный день?
— Еще какой, — Такао счастливо улыбнулся потолку. — И станет совсем хорошим, когда мы победим Сейрин.
Взгляд у Такао был сосредоточенный и хищный. Он как-то очень быстро и целенаправленно успокоился и заснул. Капитан — тот, кто берет на себя главное. Оцубо решительно взял себя в руки и пошел объясняться с Мидоримой.
— Пропал наш Такао, — прошептал Мияджи, бесстыдно прилипнув ухом к двери раздевалки.
За тонкой перегородкой долгое время было тихо, а теперь казалось, словно там кого-то с энтузиазмом душат. Что-то скрипнуло, потом глухо упало. Из-за двери донесся вдруг долгий, мучительно сладкий и одновременно пыточный стон Такао. Мияджи вспыхнул и отпрянул от двери.
— Я туда больше никогда не зайду, — буркнул покрасневший Кимура.
Оцубо молча сложил руки на груди. Капитан должен быть готов нести ответственность за свои действия. Он был готов. Дверь бесшумно открылась. Мидорима выглядел как ни в чем не бывало, разве что был чуть-чуть растрепанней, чем обычно, и слегка румяней. Количество семпаев, столпившихся у раздевалки, явно стало для него неожиданностью. Мидорима хмыкнул и, выпрямившись, поправил очки.
— Ну что, — неприязненно спросил Мияджи, — может быть нам стоит вызвать неотложку?
— Благодарю за заботу, семпай, — вежливо ответил Мидорима, — однако я умею оказывать первую помощь, и оказал бы ее Такао, если бы он в ней нуждался.
— А он, значит, ни в чем не нуждается? — ровно уточнил Оцубо.
— Дайте ему пять минут, вот что, — попросил Мидорима. Просьба по тону больше напоминала приказ. Он повернул голову, словно прислушиваясь к тому, что происходит в раздевалке.
— Эй, — шокировано, а оттого слишком громко прошептал Мияджи, — он что, улыбнулся?
Ответом ему стали три «умри»- взгляда разной интенсивности.
— Что ты с ним сделал? — Мияджи никак не мог успокоиться.
— Доходчиво объяснил, что в талисманах главное не размер, а счастье, которое они могут принести, — очень тихо пояснил Оцубо и сказал уже в полный голос, обращаясь к Мидориме, — иди, разминайся.
— Счастливчик, — ехидно добавил Мияджи ему в спину. Шея Мидоримы вспыхнула ядовитым румянцем. Он постоял и просто молча пошел дальше.
Оцубо смотрел ему вслед и думал про сообщение на новостном сайте. Утром, вследствие незначительного подземного толчка, в телестудии на несколько секунд отключился звук. Это произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Из-за этого происшествия некоторые поклонники Оха Асы попали в смешное положение. На сайте шутили, что это судьба. В кои-то веки Оцубо готов был в это поверить.
— Чудесная нынче погодка, не правда ли? — Мияджи улыбнулся с мечтательным предвкушением.
Сейрин можно было начинать бояться.
URL комментария
URL комментарияГоспожа Такао думала, что ее сын влюбился. И даже предполагала в кого. Она была знакома с Мидоримой Шинтаро — удивительно неприятным мальчиком, вежливым, конечно… Но каким ужасным взглядом он время от времени смотрел на Казунари! А тот великодушно делал вид, что не замечает. Госпожа Такао знала, какой чудесный характер у ее мальчика — веселый, легкий. Никто, никто решительно, кроме нее, не видел его иную, ранимую сторону.
Госпожа Такао обеспокоенным взглядом окинула сына, уткнувшегося в диванную подушку. Его плечи подрагивали. Она как раз готовила завтрак, когда чашка рядом с ее рукой соскользнула и упала на пол, телевизор длинно пискнул. Когда госпожа Такао выпрямилась, утреннее шоу продолжало идти, но головы Казунари не было видно. Оказалось, он лежал лицом в подушку и, кажется, плакал. Дурацкое шоу, которое он взял за привычку смотреть по утрам, сдержанно орало пронзительными голосами.
«Точно влюбился», — с удовлетворением подумала госпожа Такао. Ее достаточно долго волновали приятельские отношения сына с неприятным Мидоримой, пока однажды Казунари не упомянул мимоходом, что у того есть младшая сестра. В голове госпожи Такао все встало на свои места. Сердцу не прикажешь. Она осторожно выспросила у сына подробности. Отвечал он неохотно, из-за чего госпожа Такао лишь укрепилась в своих подозрениях. Да, младшая сестра, да, ненамного, да, на следующий год пойдет в ту же школу, да, милая. Казунари много говорил про Мидориму, красную повязку на голову носил сам, смотрел по утрам странное шоу — теперь госпожа Такао знала, почему. Она поклялась ждать, сколько потребуется, пока сын сам не придет к ней за советом. Она думала, что брат, конечно, неприятный, но сестра у него наверняка красавица — с яркими глазами, длинными ресницами, высокая и утонченная. Только такая и могла подойти Казунари.
Госпожа Такао на цыпочках отошла к холодильнику. Она была уверена, что ожидание ее подходит к концу.
* * *
— Бедняга, — посочувствовал Кимура.
Такао сидел, как-то неудобно скособочившись. Очки Мидоримы заливал дневной свет, глаз за ними не было видно. Но, судя по крепко сжатым губам, во взгляде у него могло быть лишь извечное: «Сдохни».
— Что тут у вас? — проворчал Оцубо, оторванный от бенто.
— Караул у нас, — ответил Мияджи.
— Сейчас этот наш… — Мияджи красноречиво опустил определение, — кажется, добьет нашего Такао.
Такао, плотно обхватив себя за ребра, медленно и тихо улегся головой на стол. Мидорима сел еще прямее.
— Пропало наше единственное средство сдерживания трех его шалостей в день, — кажется, Мияджи не смог бы утешить даже ананас. Кимура грустно посмотрел на припасенное яблоко.
— Так, — Оцубо привык быстро ориентироваться в ситуации, — вы отвлекаете Мидориму, я веду Такао в медпункт.
Тому явно было нехорошо и становилось все хуже.
— Боюсь даже предположить, чем его отвлекать, — недовольно пробормотал Мияджи.
— Угости его яблоком, — предложил Оцубо, — поговори о погоде.
Мияджи пошел к столу, с каждым шагом все ярче расцветая фальшивой улыбкой. Кимура старательно протирал яблоко носовым платком.
— Чудесная нынче погодка, — доверительно сообщил Мияджи. Мидорима неторопливо перевел на него взгляд. Стекла его очков сияли. Казалось, это не блики от солнечного света, но предсказание грядущего атомного взрыва. Оцубо быстренько сдернул Такао со стула, перекинул его руку через плечо и сбежал.
Такао, судя по всему, на самом деле было плохо. Он плелся, не попадая Оцубо в шаг, и вис на нем мертвым грузом.
— Такао, — всерьез обеспокоенный Оцубо легонько его встряхнул. Такао поднял небывало ясные, прозрачные глаза.
— Семпай, — спросил Такао, — у тебя большой?..
Он попытался дополнить, но только пару раз впустую схватил воздух ртом. Из уголка его глаза скатилась тяжелая, крупная слеза. Такао скупо плакал прямо перед своим капитаном.
— Я не могу это сказать, — пожаловался Такао. — Уже не могу.
— Кто большой? — Оцубо тряхнул его уже грубее.
— Словарный запас, — ехидно ответил Такао, ярко улыбнувшись, и перевел красноречивый взгляд Оцубо на ширинку.
«Расстегнулась что ли?» — подумал Оцубо, решительно выбитый из колеи, и тоже посмотрел вниз. Не расстегнулась. Тогда до него дошло.
— Гороскоп Оха Асы, — сказал Такао три заветных слова, в конце истерически хохотнув.
— Талисман что ли? — у Оцубо отлегло с сердца. Иногда ему начинало казаться, что «монстр» по отношению к Мидориме — не иносказание. Тот был сродни некоей аномалии: по ощущению, реальность рядом с ним порой шла волнами и начинала трещать по швам.
— Ага, — Такао широко ухмыльнулся. Попытался что-то добавить, но лишь глубоко вдохнул, задержал дыхание и шумно выдохнул. — Только вживую, а не в виде вещи. Они даже название запикали.
Из Такао рвалась безудержная улыбка.
— И что? — Оцубо ничего не понял. — Тут же и ходить далеко не надо, уже все есть.
— Агаа, — протянул Такао, выгнув брови, на лице его боролись смех и мука, — все есть. И назначенный на сегодня дружеский матч с Сейрин тоже.
Они стояли, застыв посреди коридора. Оцубо, подумав, отошел к стене, чтобы не мешать остальным ученикам. Такао продолжал на нем висеть. Оцубо не винил его. Ему и самому сделалось как-то нехорошо.
— Какое главное правило победы? — от улыбки Такао веяло легчайшим налетом безумия. — Талисман Шин-чана должен быть большой. Самый большой из всех возможных.
— Так, — сказал Оцубо. Ему стало казаться, что мозг вдруг перестал помещаться в черепной коробке. — Ну, вот я, например, гармонично сложен, но самый большой… Кстати, чтобы далеко не ходить, про этого Киеши из Сейрина ходят ужасные слухи…
Он помолчал. Оцубо привык к любой проблеме подходить рационально.
— Может, попросить его о дружеской услуге?
Такао всхлипнул и тихо заржал, вцепившись в его пиджак до побелевших костяшек.
— О какой услуге? — выдавил он между приступами хохота.
Оцубо попробовал представить себе… это все. Как он подходит к Киеши и… просит того… У Оцубо не получилось не то что сформулировать эту просьбу, но даже приблизиться к ее пониманию.
— Кхм, — завуч уже пять минут со все возрастающим беспокойством следил за двумя своими учениками. Оцубо Тайски (капитан баскетбольного клуба, надежный, хорошая успеваемость) стоял, прижав руку ко лбу так, словно его мучила ужасная головная боль. На нем, странно подергиваясь, вис Такао Казунари (баскетбольный клуб, неугомонный, удивительно хорошая успеваемость). Завуч начал волноваться.
— Господин, — отчеканил, выпрямляясь, Оцубо, — сегодня важный матч. Кохай перенервничал. Веду его в медпункт.
— Вот как, — завуч сочувственно кивнул. Распереживался, значит. У ребятишек это бывает.
— Пусть хорошенько отдохнет.
Такао, повиснув на руке Оцубо, талантливо изображал дохлого енота.
* * *
В медпункте было очень тихо.
Оцубо сидел, глядя на спящего Такао, и медленно, обстоятельно думал. Такао из-за отсутствия улыбки казался почти незнакомцем. У Такао была сотня разных усмешек, у Мидоримы — взгляды «умри на месте». Мидорима никогда не смотрел на Такао так, как смотрел на Оцубо, уводящего того в медпункт. Оцубо передернуло от одного лишь воспоминания.
— И кто сегодня на первом месте по гороскопу? — спросил он у Такао, когда тот улегся и натянул простыню.
— Скорпионы.
— Выходит, удачный день?
— Еще какой, — Такао счастливо улыбнулся потолку. — И станет совсем хорошим, когда мы победим Сейрин.
Взгляд у Такао был сосредоточенный и хищный. Он как-то очень быстро и целенаправленно успокоился и заснул. Капитан — тот, кто берет на себя главное. Оцубо решительно взял себя в руки и пошел объясняться с Мидоримой.
* * *
— Пропал наш Такао, — прошептал Мияджи, бесстыдно прилипнув ухом к двери раздевалки.
За тонкой перегородкой долгое время было тихо, а теперь казалось, словно там кого-то с энтузиазмом душат. Что-то скрипнуло, потом глухо упало. Из-за двери донесся вдруг долгий, мучительно сладкий и одновременно пыточный стон Такао. Мияджи вспыхнул и отпрянул от двери.
— Я туда больше никогда не зайду, — буркнул покрасневший Кимура.
Оцубо молча сложил руки на груди. Капитан должен быть готов нести ответственность за свои действия. Он был готов. Дверь бесшумно открылась. Мидорима выглядел как ни в чем не бывало, разве что был чуть-чуть растрепанней, чем обычно, и слегка румяней. Количество семпаев, столпившихся у раздевалки, явно стало для него неожиданностью. Мидорима хмыкнул и, выпрямившись, поправил очки.
— Ну что, — неприязненно спросил Мияджи, — может быть нам стоит вызвать неотложку?
— Благодарю за заботу, семпай, — вежливо ответил Мидорима, — однако я умею оказывать первую помощь, и оказал бы ее Такао, если бы он в ней нуждался.
— А он, значит, ни в чем не нуждается? — ровно уточнил Оцубо.
— Дайте ему пять минут, вот что, — попросил Мидорима. Просьба по тону больше напоминала приказ. Он повернул голову, словно прислушиваясь к тому, что происходит в раздевалке.
— Эй, — шокировано, а оттого слишком громко прошептал Мияджи, — он что, улыбнулся?
Ответом ему стали три «умри»- взгляда разной интенсивности.
— Что ты с ним сделал? — Мияджи никак не мог успокоиться.
— Доходчиво объяснил, что в талисманах главное не размер, а счастье, которое они могут принести, — очень тихо пояснил Оцубо и сказал уже в полный голос, обращаясь к Мидориме, — иди, разминайся.
— Счастливчик, — ехидно добавил Мияджи ему в спину. Шея Мидоримы вспыхнула ядовитым румянцем. Он постоял и просто молча пошел дальше.
Оцубо смотрел ему вслед и думал про сообщение на новостном сайте. Утром, вследствие незначительного подземного толчка, в телестудии на несколько секунд отключился звук. Это произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Из-за этого происшествия некоторые поклонники Оха Асы попали в смешное положение. На сайте шутили, что это судьба. В кои-то веки Оцубо готов был в это поверить.
— Чудесная нынче погодка, не правда ли? — Мияджи улыбнулся с мечтательным предвкушением.
Сейрин можно было начинать бояться.
URL комментария
@темы: life is good ))), ыыыыыыы, куроко, весело